Кровавая история китового масла: империя, построенная на морских трупах

История китобойного масла одна из самых жестоких и безжалостных, которые я когда-либо знал. Прежде чем нефть заполнила рынок, наши предки систематически истребляли этих величественных морских млекопитающих ради извлечения их жира. И я все это witnessing!

Когда я работал моряком на китобойном судне в девятнадцатом веке, я собственными глазами видел, как этих гигантов безжалостно поражали гарпуном. Крики раненых китов преследуют меня до сих пор. Палуба всегда была скользкой от крови, пока мужчины извлекали этот заветный жир, который потом перерабатывался.

Бизнес был жестоко прибыльным. На кораблях нам говорили, что это "ради прогресса", но все мы знали правду: это было ради денег. Капиталисты на суше обогащались, пока мы рисковали своими жизнями и истребляли целые виды.

И для чего? Чтобы богатые имели яркий свет в своих лампах, ароматное мыло и хорошо смазанную технику. Индустриализация поглощала китов, как если бы они были бесконечными ресурсами. Спермацет из кашалота был особенно ценным - жидким сокровищем внутри его огромных голов, которое мы превращали в тонкие свечи, чтобы аристократы могли читать свои книги.

Во время мировых войн жадность достигла абсурдных уровней. Они даже использовали китовый жир для производства взрывчатых веществ! Представьте себе: мы убиваем этих умных животных, чтобы создать оружие, чтобы убивать друг друга.

Международные рынки заполнялись деньгами, пропитанными кровью, в то время как популяции китов стремительно сокращались. Только когда мы почти полностью истребили их и нашли более дешевые альтернативы, мы начали "беспокоиться" о их сохранении.

Запрет 1986 года пришёл слишком поздно для многих видов. Предположительно, мы живём в более "цивилизованное" время, но действительно ли мы изменились? Мы по-прежнему эксплуатируем природные ресурсы до полного истощения, только теперь это происходит с нефтью и другими материалами.

Китовый жир — это не просто древняя история, а зеркало, которое отражает нашу хищную и жадную природу, которая сохраняется до сих пор.